Проблем в нашей медицине хватает, чего там говорить. Как и в любой другой бюджетной сфере. На слуху, как обычно, зарплаты, условия труда, оснащение… Проблемы решаются, спору нет.
В чём-то быстро. В чём-то медленнее. В чём-то настолько медленнее, что порой кажется, что никогда и не решатся уже (а может, и не кажется совсем).
А есть у медработников еще одна проблема, о которой почти совсем никто не говорит в открытую. Разве что в «кулуарах» между собой, и то редко. Тем не менее мне кажется, — она, проблема эта, заслуживает не меньшего внимания, чем те же зРЯплаты или оснащения.
Имею в виду лингвистические трудности при общении медработников и иностранных граждан, прибывших в нашу страну на заработки или просто как туристы. (Проще говоря, когда один «ни бельмеса по-нашенски», а другой — «ни бум-бум, чё оне хочут»).
Сёйчас, правда, вроде как с трудовых мигрантов языковой экзамен строго спрашивают при устройстве на работу и ПМЖ.
Да и на телефонах уже в настоящее время всякие суперприложения появились, которые не только иностранный текст могут перевести на русский, но и «бусурманскую» голосовую речь на нашу речь «истолмачат».
Прям будущее пришло, ёшкин кот. Об этом мне только в фантастических рассказах Кира Булычёва в детстве читать доводилось. И даже мечтать не смелось, что при нашей жизни это может случиться.
Случился это «шаг в будущее», кстати, не так и давно. А ведь относительно недавно с вышеупомянутыми гражданами приходилось общаться, что называется, на «ломанном русском».
Что было не всегда «карашо», так как зачастую имела место проблема с постановкой верного диагноза, лечения, и так далее.
Однажды нечто подобное и произошло на одном моём дежурстве. Дали вызов: «Боли в животе. Женщина, 20 лет».
Работал я в тот день с молодой напарницей Оксаной. Девчонка смелая, бойкая. Диагнозы пациентам ставила, что называется, «не глядя». Но ошибалась редко.
— Хорошо б с почками у неё что-то было, — мечтательно пробормотала Оксана, записывая вызов в карту. — Спать охота до безобразия…
Дело в том, что была уже глубокая ночь на дворе, а больница с урологией находилась на дальней окраине города. Пока везём, есть возможность «кимарнуть» аж целых полчаса. И обратно столько же. Предел мечтаний просто.
Приехали на адрес. Трёхкомнатная квартира в старом доме, почти без мебели. Но зато всё помещение в матрацах, разложенных везде по полу. Типичное место жительства большой семьи (или нескольких семей) «гастарбайтеров» из соседнего дружественного государства.
На одном из матрацев, до подбородка укрытая покрывалом, лежит наша пациентка, тревожно хлопая глазами. Рядом, на корточках, расположился молодой человек, — её 23-летний муж (как позже выяснилось).
Мы с напарницей тоже решили присесть тут же на корточки, аки компания гопников с пивом и семечками (стульев почему-то в таких домах не бывает в помине) и принялись собирать анамнез.
Молодой человек крайне плохо говорил по-русски. Из его сбивчивого рассказа удалось собрать некий словесный «пазл» (в котором, правда, отсутствовали очень многие ключевые элементы).
У нас, в итоге, получилось: Приехала (точнее прилетела) она сегодня утром. Болел живот. Всё, в принципе…
Когда заболел? В каком месте начало болеть? Что этому предшествовало, Какие есть сопутствующие симптомы?… «Науке это было неизвестно».
Все нюансы парень рассказать не смог. Да и вопросов-то толком не понимал. Как и не могла ничего пояснить его молодая супруга, которая из всего русского языка знала только «да».
— Ну хоть месячные-то когда у неё были последний раз? — устало вопросила Оксана. — А что это? — в свою очередь вопросил «ейный» муж, поразмыслив несколько секунд.
Тут уже нам пришлось некоторое время размышлять, как можно по-другому назвать сей «священный процесс» в женском организме.
— Ну, кровь, когда «оттуда» идёт. — придумал я «перевод». — Ага. Раз в месяц. — добавила Оксана. — А, сейчас спрошу! — догадался «горе-переводчик».
Судя по тому, как пациентка начала переливаться розовыми пятнами, она поняла суть вопроса. Что-то коротко ответила.
— «Нет» говорит! — Что — «нет»? — Не было такого. — Чего — «не было»? Так вопрос-то — «когда было в последний раз». — (Оксана начала уже раздражаться).
— А. Сейчас спрошу. (Ещё один коротки диалог между благоверными, в ходе которого пациентка опять периодически краснела).
— Говорит — «не помнит, но очень давно». — отрапортовал муж. — В этом году было? — решил я сузить «круг поисков».
(Очередные их переговоры, длящиеся немного дольше обычного, дабы, по всей видимости, выяснить ответы на наши дальнейшие предполагаемые вопросы).
— Нет. В это год не было. — перевёл нам супруг. — Что, — три месяца не было месячных, что ли? — переспросила Оксана. — Да. Говорит было, но ооочень давно.
— Так она у вас того, — беременная! — вынесла, наконец, вердикт моя напарница.
— К-кто — «беременная»?? — опешил супруг. — Ну, кто из вас двоих может быть беременным?!
Далее между молодой четой вновь последовала «непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений».
И тон этой беседы накалялся с каждой секундой, начав напоминать ту же знаменитую сцену из «Бриллиантовой руки», и грозясь перейти в прямое рукоприкладство. Багровыми пятнами исходили уже оба. Напряжение нарастало. Мы с Оксаной недоумённо переглядывались.
Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы в квартиру, позванивая ключами от входной двери, не вошел ещё один член данной семьи. Оказалось, что это родной дядя «нашего мужа», пришедший невесть откуда.
На наше счастье, языком он владел куда лучше своего родственника, если не сказать, — лучше некоторых коренных носителей «великого и могучего». Посему тут же был назначен нами новым «транслейтером» между «скорой» и пациенткой.
Дело пошло споро, и через некоторое время «история болезни» пациентки, наконец, прояснилась полностью.
Оказалось, что у девушки болел вовсе не живот, а поясница с левой стороны. Просто отдавало вперёд. А ещё было частое мочеиспускание и периодически поднималась температура.
Видимо, её муж, вызывая «03», не знал, как переводится «поясница», и выдал что-то более-менее подходящее.
Попросили дядьку уточнить момент с «задержкой месячных». Снова произошла волнительная беседа между родственниками, в ходе которой невестке в который раз пришлось меняться цветом в лице и глубоко смущаться.
Но в конце они вдруг оба начали смеяться, глядя на внезапно сконфузившегося молодого человека.
— Он вас неправильно понял… — сквозь хохот пояснил дядя. — Он не знает, что такое «месячные». Подумал, — раз вы спрашиваете: — «когда было кровотечение», то имеете в виду: — «когда у неё там была рана/повреждение». А раз не было раны, то она и говорит, что «не было ничего».
(Хотя тут надо напомнить, что девушка сказала, что таки «было, но давно». Уточнять этот момент уж не стали. Всё равно к делу уже не относится. «Гусары, молчать!», как говорится.)
В общем, сбылась в этот раз мечта напарницы Оксаны. Повезли мы нашу пациентку всё-таки в урологию, в дальнюю больницу, а не в ближайшую гинекологию. Ради такого случая я даже уступил ей место в кабине, где можно было более-менее удобно прикорнуть в пассажирском кресле.
Не менее счастливым, как мне показалось, выглядел и молодой супруг пациентки, который заботливо держал её за руку всю дорогу. Ещё бы.
Ведь, как пояснил ранее его дядя, — племянник здесь живёт и работает уже около года, а супруга приехала сюда к нему только на днях. Поэтому тот был крайне шокирован новостью о «беременности», которая случилась в его отсутствие.
Дядька, естественно, поехал в больницу с нами тоже в качестве грамотного переводчика. А то, неровён час, обоих супругов в роддом бы отправили 😅. Всем здоровья, друзья 💖, и взаимопонимания 🙏😊!