24 января «советскому Карузо» Валерию Ободзинскому могло бы исполниться 82. О том, как кумир миллионов, бросив сцену, оказался на самом дне и о его триумфальном возвращении, — автору этих строк рассказала его последняя любовь и муза Анна Есенина.
ЖИЗНЬ НА «КОЛЕСАХ»
— Анна Альбертовна, прошло много лет, но, тем не менее, многих по-прежнему интересует: как же так получилось, что Ободзинский оказался на «свалке истории»?
Например, так называемые друзья-коллеги в один голос вспоминают, что он стал неадекватен, срывал концерты, «не просыхал», отлеживался по психушкам. Смысл один: с ним невозможно было не только работать, но и общаться.
— За последние годы я столько прочитала о том, как он «пьяный падал в оркестровую яму», «трясся в похмельной лихорадке и был не в состоянии выйти на сцену», «не попадал в ноты» и так далее. И вот что я вам хочу сказать по этому поводу.
Я сама лично много лет ходила на все его концерты в Москве и области, иногда выезжала в другие города.
Была свидетелем как он «брал» стадионы, крупнейшие залы страны, как публика буквально «сходила с ума», как поклонницы и даже поклонники (!) Валере проходу не давали, письмами заваливали.
Почему же я никогда не видела его «падающим в оркестровую яму»? Для меня это вообще «загадка природы»!
Вполне допускаю, что, возможно, однажды какой-то срыв был, а кто из нас не грешен? Но не столько же, сколько об этом написано… Этого просто быть не могло! Если верить «воспоминаниям», то Валера как «исчез» в 1984-ом, так и не пел.
Это не так. До 1987 года он ездил на гастроли по всяким «магаданам», то есть фактически творческий простой у него был года четыре-пять. Но не десять же!
Как человек знающий ситуацию лучше других, хочу расставить точки над «i». Все разговоры о том, что Ободзинский спился, скатился, стал неадекватен и поэтому в итоге оказался на галстучной фабрике – для кого-то «красивая» легенда, а по сути – неправда.
— А что – правда? — В середине 1980-х страна постепенно стала другой. Появились другие исполнители, стала модной другая музыка. И на тот момент Валера (да не он один – многие народные и знаменитые!) оказался не востребован.
Ему перестали звонить, приглашать, уговаривать, как было раньше. От Валеры отвернулись все, кто его окружал, когда он был «звездой». А сам он не тот человек, чтобы предлагать себя, ходить унижаться, лизать одно место.
Валера был выше этого! Не зовете и не надо. Но поскольку он жил в чужой семье, не в его правилах было сидеть на чьей-то шее. Поэтому он устроился на работу – просто зарабатывать деньги. Сторожем на галстучной фабрике? Значит, сторожем, что здесь такого?
Что бы там ни говорили, я думаю, причины в том, что Ободзинский перестал петь, — две. Во-первых, рядом с Валерой не оказалось близкого человека, который бы действительно искренне любил его. Не обязательно это должна быть женщина.
Михаил Шемякин рассказывал, сколько он нянчился с Высоцким – тот тоже не подарок был. Но он же его не бросал! Такого человека рядом с Ободзинским не было, а это много значит. Поэтому когда он почувствовал поддержку от меня, сразу стал другим.
Это одна причина. А вторая (с его слов, и я уверена, что здесь он не лукавил) – в конце семидесятых он крепко подсел на наркотики. У них был конферансье некто Борис Алов, который и «подсадил» его на таблетки с кодеином.
Поначалу все было «замечательно» — ощущение как будто ты подшофе, а алкоголем от тебя не пахнет. Но потом наступила зависимость — полинаркомания. И пошло-поехало.
А когда есть деньги, слава, кто откажет знаменитому певцу в рецепте, тем более, что официально наркомании в Советском Союзе не было? Да и как Ободзинскому можно отказать?
Я знаю, что, например, одна из его самых ярых поклонниц работала в Омской психушке. Она была готова по его звонку привезти таблетки в любую точку СССР. И привозила! Опять же, с его слов, если бы он не бросил сцену, было бы только хуже.
Он не видел другого выхода, вот и ушел. И только тогда полностью смог отказаться от «колес», причем, сам. Когда мы встретились, он уже несколько лет не употреблял этой заразы.
— Валерий Владимирович понимал, что и алкоголь – проблема для него? — Когда он избавился от наркозависимости, был так счастлив, что считал, что водка – это детский лепет на лужайке. Только вы не думайте, что он был таким беспробудным пьяницей.
Да, иногда Валера забрасывал работу и уходил в загул. Объявлял мне, что навеки со мной расстается, хлопал дверью и отправлялся гулять. А уж во дворе наливали ему все кому не лень. «Это же сам Ободзинский!»
Но, бывало, он по 10 месяцев не пил. Ходил, как туз… Но он при этом и пахал! Записал два диска с песнями, давал интервью, снимался на телевидении, участвовал в концертах. В 1995-96 годах мы с гастролями объездили полстраны. И он ни разу ничего не сорвал!
«БЕСПАРТИЙНЫЙ, НЕ ЕВРЕЙ»
— Существует еще одна версия, почему Ободзинский оказался «на дне». Якобы его невзлюбил председатель Комитета по теле и радиовещанию Сергей Лапин, поэтому его эфиры и концерты запрещали, развернули травлю в прессе, за то, что не поет «про партию и комсомол». Словом, дескать, «власти «душили»…
— Лапин воевал не только с Ободзинским, но и со многими любимцами народа. И Майя Кристалинская, и Вадим Мулерман «попали под раздачу»… Факт, что были запреты на его концерты на территории Российской федерации.
И его «Восточную песню» обвиняли черт знает в чем. Будто бы в строке «В каждой строчке только точки после буквы «Л» тайно зашифрован то ли Ленин, то ли Леня Брежнев… Ну бред полный!
Автор стихов поэт Онегин Гаджикасимов сам позвонил Валере и сказал, что по этой «идеологической» причине «песню закрыли». Все это было.
Но, я думаю, что это только отчасти могло влиять на Ободзинского. Ведь его и кроме РСФСР «разрывали на сувениры» везде. Только приезжай!
— Разве Валерий Владимирович по национальности был еврей? — У его папы – Владимира Ивановича Ободзинского – русские и польские корни. Мама – Козаненко Евгения Викторовна – натуральная хохлушка. Но там никто в генеалогии не разбирался.
— У него были свои кумиры? — Таких, чтобы «единственный и неповторимый», – нет. Больше других любил и ценил Рэя Чарльза, Тома Джонса, Марио Ланца и Лучано Паваротти.
Говорил: «Я люблю «музыкантов-математиков». Почему «математиков»? Мол, понимайте, как хотите.
— А из советских? — Никого. Ко всем относился ровно, держался всегда обособленно.
— Правда, что в зените своей славы Ободзинский зарабатывал в 10 раз больше секретаря обкома партии?
— Валера был в те времена небедный человек. Но у него было правило: когда он уходил от своих жен, он все оставлял им. Говорил «Мне интересно заработать по новой».
В этом отношении он был настоящий мужик. Единственное, с чем Ободзинский никогда не расставался – это фотографии и грамоты за артистическую деятельность.
— Можно его возвращение назвать триумфальным? — Вышел и спел так, будто никакого перерыва и не было. Публика встретила его блестяще!
— Неужели голос не изменился? — Может, только чуть «посеребрился», но все равно как был хорош! И это притом, что Валера совсем его не берег. Ставил воду в морозилку, потом вылавливал из нее ледышки — обожал похрустеть ими, пососать как леденцы.
— Любил попеть в душе, распеться поутру? — Дома он вообще не пел и не репетировал. Петь во время застолья – исключено. Считал, что место певца на сцене, а не в душе.
— Распространенное мнение, что у Валерия Владимировича был невыносимый характер. Это так?
— Лучше иметь тяжелый характер, чем никакого. Да, натура у него была сложная. Но при этом он был настолько добрым, заботливым, великодушным, хлебосольным… Валера никогда никого не обсуждал «за глаза».
Это я могла возмущаться «лещенками» и «кобзонами», когда, бывало, они вместе выходили на сцену и «не видели Ободзинского в упор». А он никогда — ни полслова на эту тему…
Он был настоящим! Не фальшивил, не лукавил, ни в чем выгоды не искал. Говорил: «Так как я, никто больше деньги не любит. Но я люблю заработать».
Заметьте, он изумительно понимал музыку и у него в коллективе всегда были отменные музыканты. Всегда! При этом он на компромиссы вообще не шел. Если чувствовал, что для него как для артиста уровень не соответствующий, отказывался, не колеблясь.
Например, он ни за какие деньги не пел в ночных клубах. И даже слышать не хотел ни о каких поездках в Америку и в круизы вокруг света, которые ему предлагали. И это были не капризы «звезды». Не считал возможным «позориться за деньги».
Думаете, он рвался на сцену – всем доказать, что он лучший? Вообще не рвался. Как истинному Артисту, ему неинтересно было жить за счет старого багажа, он хотел развиваться как творческая натура и постоянно себя искал в новом качестве.
Например, планировал ставить песенные мини спектакли. Он мне сам рассказывал, что еще в конце 1970-х питерский композитор Филиппов специально для него написал музыку на сонеты Шекспира. Валера загорелся идеей сделать моноспектакль, хотел сам и сыграть, и спеть в нем.
Но тогда его идею зарубили на корню – сказали, что на это нет денег. Дали понять: «Пой, как пел, тебя хотят слушать таким!» И все-таки мечту о таких постановках Валера пронес через всю оставшуюся жизнь.
Когда незадолго до смерти он записал песни Вертинского, во всех интервью стал говорить, что мечтает поставить музыкальный спектакль по произведениям Вертинского. И поставил бы! А быть певцом с приставкой «ретро» не хотел». Говорил: «Я хочу свое «ретро» осовременить!»
— Считается, что Ободзинский – это «Восточная песня», «Эти глаза напротив», «Колдовство», «Золото Маккены». А сам он какие свои песни больше любил?
— «Нелюбимых песен я не пою!» — это его фраза. Но на концертах он часто говорил: «Сейчас я вам исполню одну из самых своих любимых песен». И пел «Аравийскую песню». Видимо, она была для него знаковой.
— Он о своем таланте и о своем месте в истории знал? — Безусловно. Он не считал себя звездой мирового значения. Но говорил: «Пока меня не было, здесь мое место никто не занял!»
— Как Ободзинский относился к своему довольно странному званию «заслуженный артист Марийской ССР»?
— Никак. В ту пору такие звания давали от балды. Например, Иосиф Кобзон был заслуженный артист Чечено-Ингушской ССР…
Когда однажды Валеру спросили на эту тему, он ответил: «А что мне это звание? Лучше дайте мне хорошую квартиру, хорошую пенсию, чтобы я себя почувствовал человеком» Ему было все равно. Пенсия у него была копеечная.
«ХОТЕЛ, ЧТОБЫ Я РОДИЛА ЕМУ РЕБЕНКА»
— Говорят, у Валерия Владимировича были еще две слабости – книги и женщины. — К книгам он относился с большим пиететом. И – это правда — женщин он очень любил. Причем, недостатка в них у него никогда не было.
— Как думаете, какие качества привлекали в нем слабый пол? — Красотой-то он никогда не блистал, но был очень обаятельный мужчина. Чувство юмора – тончайшее, был очень остроумный. Ну, «Одесса- мама», иначе и быть не могло
. Словом, голову потерять там было от чего, помимо таланта. Да и сам Валера, что называется, «барышням не отказывал». Признавался: «Я ни одной приличной бабы не пропускал!»
А лично мне очень дорога была его чисто мужская черта – за его спиной очень спокойно и надежно было. Делал все, чтобы рядом с ним я чувствовала себя настоящей женщиной.
— Ваши недоброжелатели упрекают: мол, вы так и не стали его официальной женой. — Мы собирались расписаться. Но Валера сразу сказал, что роспись – это ерунда, надо венчаться. А я — некрещеная.
Но кто же знал, что в 55 лет он уйдет из жизни? Об этом никто даже подумать не мог. Ободзинский же был совершенно здоровый мужик. Я сама в 1995 году настояла, чтобы он все анализы сдал, всех врачей прошел.
И кроме кисты на почке у Валеры ничего не нашли. Печень – абсолютно нормальная. Помню, врач сказала: «Валерий Владимирович, будете себя хорошо вести, еще 50 лет проживете!»
То есть такой быстрой кончины ничего не предвещало. Скажу вам больше – он еще хотел, чтобы я ему ребеночка родила (и об этом заявил в одном из интервью!) А умер – неожиданно — от сердечной недостаточности 26 апреля 1997 года.
Знаете, что я часто вспоминаю? В проявлениях чувств Валера был довольно сдержан. Говорил: «Я тебя люблю, но по-своему». И загадочно улыбался. Только буквально перед своим концом признался, что меня любит. Впрочем, я и без этих слов чувствовала, что это так.
ВОТ ЧТО «БАБКИ ПРОКЛЯТЫЕ» С ЛЮДЬМИ ДЕЛАЮТ
— Не хочется затрагивать эту больную тему, но придется. Бывшая жена и дочери Ободзинского обвиняют вас в том, что, цитирую, «Есенина присвоила себе все права на его творческое наследие и наживается на его имени»…
— Почти за два года до смерти, 17 сентября 1995 года, в интервью «Радио России» Валере был задан вопрос: «Человек – смертен. Что останется после вас?» Он сказал: «Останется – Анна. Она собирает все, у нее — вся моя жизнь и творчество».
Но видимо, этот вопрос задел его. Потому что 22-го сентября он меня повел к нотариусу, который составил завещание на мое имя. «Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы моим творчеством занималась Аня», — его слова.
Казалось бы, что тут такого – он разведен, живем вместе, я занимаюсь всеми его делами, архивами, собираю по всей стране записи его песен, редкие фотографии и так далее. Ни сберкнижек, ни сундуков с бриллиантами у него нет.
Он переехал ко мне жить, по сути, с одними носильными вещами, личными наградами за песни и фотоальбомом. Но! Я о завещании говорю жене и дочерям Валеры в первую же неделю после его смерти. То есть они знали о документе, и никакого интереса сей факт ни у кого не вызывал.
А спустя восемь лет, в 2005 году его дочери подали заявление в Мещанский суд, что они фактически вступили в права наследства.
Не сказав судье ни о моем существовании, ни о завещании. Суд — в неведении и, разумеется, выдал им какой-то документ, которым они теперь везде козыряют.
— Сколько всего официальных жен было у Ободзинского? — Две — Нелли Ивановна и Лолита Львовна. Нелли Ободзинская развелась с ним в 1991 году, у нее от Валеры двое дочерей – Анжела и Лера.
С которыми, между прочим, у меня долгие годы были тесные добрые отношения. Я их в свой дом притащила, за ними ухаживала, они здесь жили, спали, я сидела с их детьми…
А в 2002 году, после концерта памяти Валеры девочки вдруг почему-то решили, что я на этом очень сильно разбогатела и с ними не поделилась. Поясняю: денег я там не зарабатывала, да и не было ни такой цели, ни даже такой возможности.
Единственная цель этого концерта – чтобы заложили «звезду Ободзинского». И тогда они решили все взять в свои руки. Раньше они не думали, что на этом можно деньги «срубить».
А теперь их надоумили, что можно «разрешать» печатать диски с песнями папы, проводить больше напоминающие тусовки концерты его памяти и жить припеваючи. Оказывается, вот, что с людьми «бабки проклятые» делают.
За эти годы, что нет Валеры, с моей подачи вышло множество передач о нем, и я ни с кого ни копейки не взяла. Для меня главное – чтобы память об Ободзинском жила.
А они, как только Мещанский суд признал их наследниками, первым делом потребовали две тысячи долларов у телеканала «Россия». Затем (я сама это читала в материалах дела) отдали все издательские права, которых у них нет, фирме «Мелодия».
В результате все рынки завалены контрафактными дисками, где в выходных данных написано «наследники Ободзинского», анонсируются новые концерты. А я, наследница, узнаю об этом последней.
Конечно, я мгновенно нажила недоброжелателей, запретив все концерты под маркой Ободзинского. Но это не моя блажь. Любое подобное мероприятие я оцениваю по одному единственному критерию: как бы отреагировал на него Валера.
А Валера при жизни твердо считал, что концерт нужно делать либо супер, либо никак. Естественно, организаторы подобных «бизнес проектов» спят и видят, чтобы девочки отсудили у меня права.
Но, клянусь, ради памяти Ободзинского, я не только до Конституционного суда, но и до международного — в Страсбурге -дойду.
— А на чьей стороне закон? — Если по закону, то тут даже рассматривать нечего – у меня на руках документ, из которого все ясно. Но как будет в реальности – посмотрим. А пока суд да дело, к сожалению, я свою работу делать не могу.
Уходит время, уходят люди, которые бы могли рассказать неизвестные факты из жизни певца Ободзинского, оказываются на помойке его записи, фотографии… И я уверена, что за подобное попустительство наши потомки нас по головке не погладят.
